![]({"full":{"0":"A3small-150x150-1.jpg","1":150,"2":150,"3":false,"file":"http:\/\/dagmaria.dk\/wp-content\/uploads\/A3small-150x150-1.jpg"}})
«Он оставляет Россию более великой, чем ее получил». 121 год назад почил Император Александр III
Источник
«Богу Всемогущему угодно было в неисповедимых путях своих прервать драгоценную жизнь горячо любимого родителя нашего, Государя Императора Александра Александровича. Тяжкая болезнь не уступила ни лечению, ни благодатному климату Крыма, и 20 октября он скончался в Ливадии, окруженный Августейшей семьей своей, на руках ее Императорского Величества Государыни Императрицы и наших.
Горя нашего не выразить словами, но его поймет каждое русское сердце, и мы верим, что не будет места в обширном Государстве нашем, где бы не пролились горячие слезы по Государю, безвременно отошедшему в вечность и оставившему родную землю, которую он любил всею силою своей русской души и на благоденствие которой он полагал все помыслы свои, не щадя ни здоровья своего, ни жизни. И не в России только, а далеко за ее пределами никогда не перестанут чтить память Царя, олицетворявшего непоколебимую правду и мир, ни разу не нарушенный во все его царствование».
Этими словами начинается манифест, возвестивший России о восшествии Императора Николая II на прародительский престол.
Правление Императора Александра III, получившего наименование Царя-Миротворца, не изобиловало внешними событиями, но оно наложило глубокий отпечаток на русскую и на мировую жизнь. За эти тринадцать лет были завязаны многие узлы – и во внешней, и во внутренней политике, – развязать или разрубить которые довелось его сыну и преемнику Государю Императору Николаю II Александровичу.
И друзья, и враги императорской России одинаково признают, что Император Александр III значительно повысил международный вес Российской Империи, а в ее пределах утвердил и возвеличил значение самодержавной царской власти. Он повел русский государственный корабль иным курсом, чем его отец. Он не считал, что реформы 60-х и 70-х годов – безусловное благо, а старался внести в них те поправки, которые, по его мнению, были необходимы для внутреннего равновесия России.
После эпохи великих реформ, после войны 1877–1878 годов, этого огромного напряжения русских сил в интересах балканского славянства, – России во всяком случае была необходима передышка. Надо было освоить, «переварить» произошедшие сдвиги.
В Императорском Обществе истории и древностей российских при Московском университете известный русский историк, проф. В.О. Ключевский, в своем слове памяти Императора Александра III через неделю после его кончины сказал:
«В царствование Императора Александра III мы на глазах одного поколения мирно совершили в своем государственном строе ряд глубоких реформ в духе христианских правил, следовательно, в духе европейских начал – таких реформ, какие стоили западной Европе вековых и часто бурных усилий, – а эта Европа продолжала видеть в нас представителей монгольской косности, каких-то навязанных приемышей культурного мира <…>.
Прошло 13 лет царствования Императора Александра III, и чем торопливее рука смерти спешила закрыть его глаза, чем шире и изумленнее раскрывались глаза Европы на мировое значение этого недолгого царствования. Наконец и камни возопили, органы общественного мнения Европы заговорили о России правду, и заговорили тем искреннее, чем непривычнее для них было говорить это. Оказалось, по этим признаниям, что европейская цивилизация недостаточно и неосторожно обезпечила себе мирное развитие, для собственной безопасности поместилась на пороховом погребе, что горящий фитиль не раз с разных сторон приближался к этому опасному оборонительному складу и каждый раз заботливая и терпеливая рука русского Царя тихо и осторожно отводила его <…>.
Европа признала, что Царь русского народа был и Государем международного мира, и этим признанием подтвердила историческое призвание России, ибо в России, по ее политической организации, в воле Царя выражается мысль его народа, и воля народа становится мыслью его Царя. Европа признала, что страна, которую она считала угрозой своей цивилизации, стояла и стоит на ее страже, понимает, ценит и оберегает ее основы не хуже ее творцов; она признала Россию органически необходимой частью своего культурного состава, кровным, природным членом семьи своих народов <…>.
Наука отведет Императору Александру III подобающее место не только в истории России и всей Европы, но и в русской историографии, скажет, что он одержал победу в области, где всего труднее достаются эти победы, победил предрассудок народов и этим содействовал их сближению, покорил общественную совесть во имя мира и правды, увеличил количество добра в нравственном обороте человечества, ободрил и приподнял русскую историческую мысль, русское национальное самосознание, и сделал все это так тихо и молчаливо, что только теперь, когда его уже нет, Европа поняла, чем он был для нее».
Если профессор Ключевский, русский интеллигент и скорее «западник», останавливается больше на внешней политике Императора Александра III и, видимо, намекает на сближение с Францией, – о другой стороне этого царствования в сжатой и выразительной форме высказался ближайший сотрудник покойного монарха К.П. Победоносцев: «Все знали, что не уступит он русского, историей завещанного интереса ни на польской, ни на иных окраинах инородческого элемента, что глубоко хранит он в душе своей одну с народом веру и любовь к Церкви Православной; наконец, что он заодно с народом верует в непоколебимое значение власти самодержавной в России и не допустит для нее, в призраке свободы, гибельного смешения языков и мнений».
В заседании Французского сената его председатель Шалльмель-Лакур сказал в своей речи (5 ноября 1894 г.), что русский народ переживает «скорбь утраты властителя, безмерно преданного его будущему, его величию, его безопасности; русская нация под справедливой и миролюбивой властью своего Императора пользовалась безопасностью, этим высшим благом общества и орудием истинного величия».
В таких же тонах отзывалась о почившем русском Царе большая часть французской печати: «Он оставляет Россию более великой, чем ее получил», – писал «Journal des Debats»; a «Revue des deux Mondes» вторила словам В.О. Ключевского: «Это горе было и нашим горем; для нас оно приобрело национальный характер; но почти те же чувства испытали и другие нации <…>. Европа почувствовала, что она теряет арбитра, который всегда руководился идеей справедливости».
С.С. ОЛЬДЕНБУРГ
Царствование Николая II.
Т. I. Белград, 1939.
![]({"jaw_blog-16_9-small":{"file":"http:\/\/dagmaria.dk\/wp-content\/uploads\/MFmain-170x95.jpg","width":170},"jaw_blog-16_9-middle":{"file":"http:\/\/dagmaria.dk\/wp-content\/uploads\/MFmain-270x152.jpg","width":270},"jaw_blog-16_9":{"file":"http:\/\/dagmaria.dk\/wp-content\/uploads\/MFmain-475x267.jpg","width":475}})
![]({"jaw_blog-16_9-small":{"file":"http:\/\/dagmaria.dk\/wp-content\/uploads\/LKsmall-170x95.jpg","width":170},"jaw_blog-16_9-middle":{"file":"http:\/\/dagmaria.dk\/wp-content\/uploads\/LKsmall-270x152.jpg","width":270}})
![]({"jaw_blog-16_9-small":{"file":"http:\/\/dagmaria.dk\/wp-content\/uploads\/FB_IMGsm-170x95.jpg","width":170},"jaw_blog-16_9-middle":{"file":"http:\/\/dagmaria.dk\/wp-content\/uploads\/FB_IMGsm-270x152.jpg","width":270},"jaw_blog-16_9":{"file":"http:\/\/dagmaria.dk\/wp-content\/uploads\/FB_IMGsm-475x267.jpg","width":475}})
![]({"jaw_blog-16_9-small":{"file":"http:\/\/dagmaria.dk\/wp-content\/uploads\/koronsm-170x95.jpg","width":170},"jaw_blog-16_9-middle":{"file":"http:\/\/dagmaria.dk\/wp-content\/uploads\/koronsm-270x152.jpg","width":270},"jaw_blog-16_9":{"file":"http:\/\/dagmaria.dk\/wp-content\/uploads\/koronsm-360x267.jpg","width":360}})
![]({"jaw_blog-16_9-small":{"file":"http:\/\/dagmaria.dk\/wp-content\/uploads\/MFmain-170x95.jpg","width":170},"jaw_blog-16_9-middle":{"file":"http:\/\/dagmaria.dk\/wp-content\/uploads\/MFmain-270x152.jpg","width":270},"jaw_blog-16_9":{"file":"http:\/\/dagmaria.dk\/wp-content\/uploads\/MFmain-475x267.jpg","width":475},"jaw_blog-16_9-big":{"file":"http:\/\/dagmaria.dk\/wp-content\/uploads\/MFmain-595x494.jpg","width":595}})
Император был великим правителем вне зависимости от того, что думал или говорил о нём запад. Когда уже у нас наконец перестанут оценивать всё происходящее через призму мнений западных негодяев?